Мошенники времени - Страница 22

К своему удивлению, Йанира обнаружила, что ей нравятся не только обычные заботы по дому, которых от нее раньше не требовалось, но и тот статус, который она здесь обрела. Всеобщее поклонение перед ее способностями и личностью приятно льстило ей. Это было даже странно — ее общества искали не только выходцы из Нижнего Времени, но и туристы, студенты из Верхнего Времени, даже профессора истории. В этой странной стране Йанира обнаружила в себе способности к самым разным полезным занятиям: к изготовлению платьев, украшений и орнаментов, целебных травяных смесей. И после того как несколько этих ее изделий было продано, спрос на них оказался столь велик, что ей пришлось обратиться к Конни Логан с просьбой научить ее обращаться с этими ее новыми швейными машинками, чтобы шить платья быстрее.

Впрочем, Конни только ухмыльнулась:

— Ради Бога. Позволь мне ввести в мой компьютер твои вышивки и крой платьев, а я возьму тебя в долю!

Деловой хватке Конни можно было только позавидовать. Впрочем, и Йанира тоже была не промах.

— Вышивки? Ни за что. А вот выкройки — совсем другое дело.

Конни покачала головой и скорбно вздохнула:

— Ты меня без ножа режешь, Йанира, но очень уж ты мне нравишься. И если этот ионический хитон, который сейчас на тебе, ты шила сама… ты в проигрыше не останешься.

Так что Йанира использовала ателье Конни Логан для пошива хитонов, что помогло ей отложить кое-что для открытия собственного дела. Все время, что она носила Геласию, она находила себе занятие — то шила маленькие мешочки для сухих трав, то училась делать нехитрые, но от этого не менее красивые ювелирные украшения, запомнившиеся ей по дому умершего много веков назад мужа. И в конце концов все это окупилось сторицей, когда она получила разрешение Булла Моргана на открытие собственного киоска, а Маркус в свободное от работы время смастерил его. Они раскрасили его в яркие, радостные цвета и открыли-таки собственное дело.

Все это было очень даже хорошо, хоть и не настолько прибыльно, как она надеялась иногда. Но все же хорошо, более чем хорошо для того, чтобы окупить все затраты и оставить еще на семейные расходы (включая неприкосновенный фонд Маркуса на выплату долга). Конечно, со стороны брак их мог показаться странным — Йанира категорически отказывалась считать год насилия и истязаний в Афинах настоящим браком, ибо не давала на него согласия, — но при всей странности их брак с Маркусом был наполнен всем, что она могла только пожелать. Любовью, спокойствием, детьми, счастьем с самым лучшим человеком, которого она знала… Иногда она сама страшилась своего счастья: что, если боги возревнуют и покарают их?

* * *

Вечером после открытия Римских Врат Маркус вернулся домой, набравшись вина в заметно большем количестве, чем обычно позволял себе. Он лишь мотнул головой, когда она предложила ему обед. Йанира безропотно убрала еду в эту волшебную машину-холодильник и только тогда заметила слезы на его щеках.

— Маркус! — бросилась она к нему. — Что случилось, любовь моя?

Он покачал головой и повел ее в спальню. Там, забыв даже раздеться или раздеть ее, он прижал ее к себе, уткнувшись носом в пышные волосы, и только дрожал, пока не успокоился настолько, что смог говорить.

— Это… это все Скитер, Йанира. Скитер Джексон. Помнишь, я смеялся еще над ним, когда он отправился через Римские Врата, пообещав мне поделиться выигрышем?

— Да, милый, конечно, помню, но…

Он пошарил в кармане, потом сунул ей в руку набитый чем-то тяжелым кошелек.

— Он сдержал свое обещание, — шепнул Маркус.

Йанира держала в руке тяжелый кошелек и, не отпуская Маркуса от себя, слушала, как тот плачет от благодарности к человеку из Верхнего Времени, давшему ему наконец возможность расплатиться с угнетавшим его долгом и жениться на ней.

— Но в чем дело? — прошептала она, не понимая, что побудило человека, к которому все привыкли относиться как к последнему негодяю, проявить подобную щедрость.

Маркус поднял на нее глаза, все еще полные слез.

— Мне кажется, ему известно гораздо меньше, чем нам. Если бы он только знал то, что знаем мы… — Маркус тяжело вздохнул, потом поцеловал жену. — Дай я тебе расскажу. — И он поведал Йанире историю мальчика, упавшего через открытые Врата в чужую страну.

— Он напился в тот вечер, — прошептал Маркус, словно боялся разбудить дочек, спавших в своей кроватке рядом с их супружеским ложем. — Он был так пьян, и ему было так одиноко, что у него развязался язык, а может, он думал, что я его пойму. И он мне рассказал… Что-то из этого я вообще не понимаю, но я постараюсь рассказать это тебе его словами. Он сказал, что все это началось как простая игра, потому что его отец…

* * *

Игра, насколько Скитер мог вспомнить сквозь дымку алкогольного опьянения, начиналась по-честному.

— Это была ошибка отца… а может, матери. Но знаешь, даже когда тебе всего восемь, ты уже можешь предсказать счет не хуже, чем, скажем, нью-йоркский букмекер подсчитывает шансы. Папаша — тот, например, купил моей школьной баскетбольной команде форму на всех и следил при этом, чтобы все матчи показывались по телевизору в удобное время. И с бейсбольной командой то же самое. И знаешь что, Маркус? Он ни разу не приходил посмотреть на то, как мы играем. Ни разу. Ни на одну чертову, даже самую важную игру. Черт, уже тогда можно было предсказать счет. Отцу было просто начхать на меня. Его заботил только престиж, который он мог купить. Сколько новых клиентов привлечет к нему это паблисити. Будь он проклят! Ну и бизнесмен из него был что надо. Такой богатый, что зубы ломило, стоило подумать об этом.