Мошенники времени - Страница 93

Его голова знакомо загудела — и это притом, что он твердо знал: никакие Врата сегодня открываться не должны. Он вдруг широко улыбнулся, разом превратившись из серьезного бизнесмена в прогуливающего урок проказника.

— Нестабильные Врата! — взревел он, выбегая в Общий зал.

Повсюду уже завывали сирены. Еще одно окно в поздний мезозой? Нет, гул в голове был не настолько силен, как у Врат такого размера. Звук, который не был звуком, говорил ему, что эти Врата будут поменьше и продержатся открытыми… кто знает, сколько они продержатся открытыми? Отворятся ли они всего на раз или несколько, или начнут делать это регулярно? И куда? Впрочем, на своем веку Кит навидался уже всего, от гигантских птеродактилей до кровожадных валлийских лучников, провалившихся через нестабильные Врата.

Кит прибыл на место происшествия сразу за санитарной службой. Парни в защитных серых формах со спокойными, мужественными лицами ощупывали все вокруг детекторами разрыва пространства-времени. Кроме детекторов, у них имелись при себе карабины, дробовики, сети — все, чтобы справиться с кем угодно, кто мог ворваться на вокзал. Следом за Китом прибежали Майк Бенсон и отряд его парней из службы безопасности в сопровождении тяжело отдувавшегося Булла Моргана. Вид у Булла был тот еще — глаза налились кровью, мешки под глазами побагровели до такой степени, что казались почти черными, щетина небрита. Майк казался посвежее — как и подобает шефу службы безопасности.

— Есть идеи? — осведомился он.

Глава санитарной службы Сью Фритчи всегда имела вид тихий, чуть ли не застенчивый — чем неизменно вводила людей в заблуждение. На деле она была вдвое сильнее и как минимум вчетверо хитрее, чем казалась. Кит ухмыльнулся. Она скромно стояла в сторонке — ну один в один как любой другой агент санитарной службы. По ее внешности ни за что не скажешь, что она обладатель нескольких ученых степеней в биологии (экология, энтомология), в ветеринарии и палеонтологии (две степени, по флоре и по фауне). Плюс почти готовая диссертация по вирусологии.

Одним словом, в работе Сью Фритчи была чертовски хороша.

В воздухе, примерно в десяти футах над платформой Римских Врат и футах в четырех сбоку от нее, возникло свечение, быстро окрасившееся всеми цветами радуги, и в нем отворился темный проем. Из него выпал маленький буро-желтый зверек, пролетел тридцать футов до бетонного пола Общего и с глухим ударом (хруста ломающихся косточек почти не было слышно) разбился о него. За ним последовал еще один, а потом хлынул настоящий поток. Кит вдруг понял, что это, и громко рассмеялся.

— Лемминги!

Парни из санитарной отчаянно пытались перехватить этот поток сразу у жерла Врат, опасно свешиваясь за перила помоста, чтобы подставить свои сети. Однако на каждые пять-шесть спасенных зверьков приходилось двенадцать или пятнадцать промахнувшихся мимо сети и пополнивших своими трупиками быстро растущую кучу безмолвных пушистых телец. Ошеломленные этой бойней туристы громко взывали к ребятам в серых комбинезонах, чтобы те сделали что-нибудь, что это жестоко, бесчеловечно…

Не выдержав, Кит вмешался в разговор нескольких одетых по последней парижской моде дам, на все голоса ругавших Сью, — та тем временем пыталась контролировать действия своих ребят на платформе, поставить другую группу делать то же самое с другой стороны и задействовать третью, чтобы те лопатами грузили мертвые тушки в большие пластиковые мешки.

— Прошу прощения, леди, — обаятельно улыбнулся он им. — Я невольно подслушал ваш разговор.

Они разом повернулись и тут же лишились дара речи, узнав его. Кит удержался от смеха. В конце концов всемирная известность иногда не так уж и плоха.

— Мистер… мистер Карсон? Он поклонился.

— Я уже сказал, что подслушал невольно вашу беседу. — Он умело отвел их подальше от Сью Фритчи, за что был награжден ее улыбкой. — Скажите, леди, вы, случайно, не знакомы с шаблоном поведения обыкновенного лемминга?

Они разом замотали головами, словно марионетки в ловких руках кукловода.

— Ах… позвольте мне попробовать объяснить. Лемминги относятся к грызунам. Некоторые из них обитают в арктической тундре, где численность их популяций ограничивается хищниками. Однако обитают они и в холодном горном климате, встречающемся, например, в Северной Норвегии. В отсутствие хищников наши милые маленькие грызуны размножаются, не встречая никаких ограничений, до тех пор, пока не начинают уничтожать среду своего обитания, не говоря уже об источниках пищи. — Пять пар глаз в ужасе округлились. — И когда это происходит, — а это случается со многими и многими стаями леммингов, уверяю вас, — что-то у них в генах, а может, в их крошечных мозгах включается и заставляет их покидать насиженные места — тысячами. Понимаете, этот неизвестный сигнал предупреждает, что их популяция стала слишком большой, чтобы данная местность могла прокормить их. Она нестабильна, как вот эти Врата.

Он показал рукой на зияющее в воздухе темное отверстие и подождал, пока пять пар удивленных глаз не вернутся к нему.

— В общем, они снимаются с места. И не забывайте, эти стаи живут в горной местности, где полным-полно высоких утесов и бурных рек. Можно сказать, эти милые зверьки обладают безотказным встроенным механизмом самоубийства. Некоторые из этих утесов обрываются в глубокие каменистые расселины. Некоторые — в морские заливы… полные воды, — поспешно добавил он, не уверенный в том, что коллективный уровень развития интеллекта этих дам превышает таковой у одного отдельно взятого лемминга. — И знаете ли вы, что эти милые зверьки делают? Они бегут прямо к этим обрывам так, словно понимают все это или даже хотят этого, и бросаются с края. Вот эти, — он показал на поток маленьких телец, продолжавших сыпаться из Врат, — прыгнули с какой-то скалы. Они все равно погибли бы, даже если бы эти Врата не отворились здесь. Вы не можете изменить историю — или механизм, заложенный в генах тех или иных видов. Попробуйте — если сможете, конечно, — изменить их генетический набор, избавить их от сигнала, который гонит их в эту миграцию-самоубийство, и очень скоро вы окажетесь по колено в голодающих леммингах. И уж наверняка на многие тысячи квадратных миль вокруг не останется ни одной зеленой травинки.